Луна предателя - Страница 100

100

Теро подошел и встал позади Клиа, словно она была царицей, а он — ее придворным магом. На единственных стульях в комнате уже сидели благородный Торсин и Бека; они выглядели такими же удрученными, каким внезапно почувствовал себя Серегил.

— Ну вот, теперь все в сборе. Царица, моя мать, умерла, — без выражения сообщила Клиа.

От этих слов Серегил почувствовал, как у него подгибаются колени. На остальных известие произвело такое же действие. Алек прижал руку к сердцу — так почитатели Далны прощаются с умершими. Пальцы Беки стиснули рукоять меча, голова склонилась. Но больше всех потрясен новостями был, казалось, Торсин. Поникнув на своем стуле, он судорожно закашлялся и прижал к губам запятнанный платок.

— Никогда мне не видеть больше подобной правительницы, — выдохнул он наконец.

Теро протянул Серегилу пергамент.

— Это письмо от Магианы, она писала в спешке. Здесь написано:

«Царица умерла позапрошлой ночью. Если бы не ее мужественная душа, она не прожила бы так долго даже с помощью магов и целителей. Тьма, кажется, уже сгущается вокруг нас.

Северная Майсена сдалась Пленимару. Фория короновалась на поле боя. Коратан должен сменить госпожу Мортиану в качестве наместника в Римини.

Несмотря на мои уговоры, Фория запретила сообщать о смерти царицы Клиа, поэтому я решила рискнуть навлечь ее гнев, но не дать вам быть застигнутым врасплох.

Я теперь не в чести и не пользуюсь влиянием. Меня не отстранили от должности придворной волшебницы, но со мной никто не советуется. Фория прислушивается к Коратану, но он и так во всем с ней заодно, как и ее маг, Органеус.

Фория пока не отдала приказа об отзыве Клиа, и это меня удивляет. Она и ее советники явно не ожидают благоприятного завершения переговоров. Ты, Теро, должен предупредить Клиа, что теперь ей придется полагаться только на себя.

Хотела бы я, милый мальчик, что-нибудь тебе посоветовать. но все еще слишком неопределенно. Да смилуется Иллиор и сделает так, что меня не отошлют из лагеря, пока вы все благополучно не вернетесь. Магиана».

— Это не могло случиться в более неподходящий момент, — сказала Клиа. — Как раз когда наметился успех с Хаманом и некоторыми нерешительными кланами. Как они откликнутся на новости?

Новый приступ кашля заставил Торсина согнуться вдвое на своем стуле. Когда приступ прошел и посол снова смог говорить, он выдохнул:

— Трудно это предсказать, госпожа. Здесь слишком мало знают о Фории.

— Я бы сказал, что больше всего нам нужно задуматься о том почему она сама ничего не сообщила, — пробормотал Серегил. — Что могло вызвать такое отсутствие сестринских чувств?

— А лиасидра знает о том, что она против переговоров? — спросил Алек.

— Подозреваю, что кое-кто знает, — мрачно откликнулся Торсин.

— Два дня! — Клиа ударила по столу с такой силой, что остальные подпрыгнули. — Наша мать два дня как мертва, а она не послала мне весточки! Что, если ауренфэйе это уже известно? Что они подумают?

— Мы можем это выяснить, госпожа, — сказал ей Алек. — Будь мы в Римини, мы с Серегилом уже наведались бы ночью к некоторым твоим противникам. Не поэтому ли царица послала нас сюда?

— Может быть, и так, но здесь такие решения принимаю я, — предостерегла его Клиа. — Если хоть один из скаланцев будет пойман за вынюхиванием секретов, это погубит все, ради чего мы трудились. И подумай о положении Серегила. Что, ты думаешь, случится с ним, если его схватят? Нет, мы лучше подождем. Вы оба поедете со мной сегодня в совет. Мне нужно знать, каковы будут ваши впечатления.

Торсин встревоженно переглянулся с Серегилом и мягко сказал:

— Тебе не следует сегодня появляться в совете, госпожа.

— Что за чепуха! Теперь больше, чем когда-либо…

— Он прав, — возразил ей Серегил. Подойдя к Клиа, он опустился на колени. Теперь он видел, как покраснели глаза принцессы. — Траур свято чтится ауренфэйе, он может длиться месяцами. Ты должна соблюсти хотя бы принятый в Скале четырехдневный траур. Это же, пожалуй, относится и ко мне, раз уж мы так подчеркивали мое родство с царской семьей. Алек может быть нашими глазами и ушами.

Клиа опустила голову на руку и судорожно вздохнула.

— Ты прав, конечно. Но Пленимар с каждым днем, потерянным мной здесь, продвигается все ближе к сердцу Скалы. Такая проволочка — совсем не то, чего хотела бы моя мать.

— Может быть, нам удастся обратить ситуацию себе на пользу, — заверил ее Серегил. — По ауренфэйскому обычаю, все кирнари должны посетить тебя. Разве не даст это определенные возможности для, так сказать, частных бесед?

Клиа с сомнением посмотрела на него.

— Мне не следует появляться в общественных местах, но можно хитрить и интриговать, скрывшись за траурным покрывалом?

Серегил криво улыбнулся.

— Совершенно верно. Держу пари: кое-кто будет очень внимательно следить за тем, кто тебя посещает и как долго остается.

— Однако как мы можем объявить о смерти царицы? — неожиданно вмешался Теро. — Если бы не Магиана, мы ничего не узнали бы.

— Что же мне — лгать? — гневно спросила Клиа. — Притворяться, пока наша новая царица не соизволит сообщить мне о случившемся, если недостаточно длительный траур обесчестит меня в глазах лиасидра, то что же говорить о подобном лицемерии! Очень может быть, что именно этого и хочет Фория. Клянусь Четверкой, я не буду такой простофилей!

— Ты совершенно права, госпожа, — поддержал ее Торсин. — Твое прямодушие всегда было нашим самым сильным оружием.

— Что ж, прекрасно. Благородный Торсин, ты отправишься сегодня в лиасидра и объявишь о кончине царицы. Пусть Фория беспокоится о том, откуда мы об этом узнали. Алек и Теро будут тебя сопровождать, почетный караул — тоже. Мне нужен детальный отчет обо всем, что сегодня произойдет. Капитан, пусть твои солдаты наденут черные пояса, вывернут плащи наизнанку и обрежут гривы коням. Моя мать была скаланской воительницей; мы окажем ей воинские почести.

100