Этот жест ранил Райша в самое сердце. Он опустился на постель рядом с женой.
— Ради Акхенди, ради нашего ребенка, отдай мне то, что осталось от амулета, если он все еще у тебя. Я слишком хорошо тебя знаю, любимая. Ты никогда не уничтожила бы творение другого акхендийца. — Райш старался не показать растущего отчаяния. — Ты должна позволить мне защитить тебя, как я это всегда делал!
Амали, всхлипывая, выбралась из постели и взяла свою рабочую шкатулку со стола. Из-под груды заготовок для изготовления талисманов она вытащила что-то.
— Вот, и надеюсь, ты сумеешь найти этому лучшее применение, чем удалось мне! — Амали бросила к ногам Райша плетеный браслет.
Райш наклонился, чтобы поднять его, и тут же вспомнил такое же действие, совершенное четырьмя ночами раньше. Он с внутренней дрожью поспешил прогнать воспоминания, но понимание того, что он проклят, осталось.
Плетение браслета было простым, но тщательно выполненным, и магия его все еще была сильна, несмотря на потерю фигурки, — достаточно сильна, чтобы вызвать образы крестьянки из горной деревушки, сделавшей браслет, и юноши, которому он предназначался. Кхи Алека-и-Амасы пропитало ремешки так же, как и его пот.
Амали все еще плакала. Стараясь не обращать на нее внимания, Райш опустился в кресло у кровати и, стиснув в руках браслет, прошептал заклинание. Браслет в его руках запульсировал. Закрыв глаза, Райш увидел Алека и все, что того окружало: мокрые ветви над головой, далекие горные вершины, видные в просветах между деревьями, Серегила рядом, показывающего на странной формы валун. Райш сразу узнал камень.
Понимание случившегося заставило его задохнуться, старик бессильно откинулся в кресле. Они знают! Должно быть, Клиа все известно, иначе почему бы она послала их — именно этих двоих — на северное побережье?
Холодные пальцы стиснули его руки, и Райш, открыв глаза, увидел перед собой заплаканное лицо жены.
— Ты должна вернуться домой, тали. Не говори ничего никому — просто поезжай домой.
— Я только хотела помочь, — прошептала Амали, поднимая с пола браслет и глядя на него с ужасом и изумлением. — Что я наделала, мой любимый?
— Ничего такого, на что не было бы воли Светоносного. — Райш нежно погладил ее по щеке, радуясь теплоте ее кожи. Сам он дрожал, холод пронизывал его до костей, несмотря на ласковые лучи пробившегося сквозь облака солнца. — Отправляйся сразу же и приготовь дом к моему приезду. Тебе недолго придется ждать.
Райш на дрожащих ногах вышел в безлюдный сад, не замечая, что промочил в траве сандалии и полы одежды. Усевшись в беседке Амали, он снова стиснул в руках браслет и стал следить за беглецами, пока хватало сил. Ему удалось увидеть достаточно, чтобы догадаться, куда те направляются.
Сложив руки на груди, Райш несколько минут отдыхал, чувствуя, как целительная сила Сарикали наполняет его, возрождает к жизни; потом сложил ладони чашей и представил себе далекую деревню и доверенных людей в ней. Между его пальцев возник шар серебристого света. Райш вложил в него свое мысленное послание и движением пальцев послал туда, где, как он надеялся, его слова достигнут нужных ушей.
Амали следила за мужем из-за оконных занавесей. Вытерев слезы, она вызвала шар-посланец, произнесла такое же заклинание и, закончив, прошептала:
— Да защитит нас Аура! — моля Светоносного, чтобы на этот раз не ошибиться.
Несмотря на все предосторожности Теро, буря разразилась гораздо раньше, чем он рассчитывал. Он как раз помогал Мидри менять повязки на руке Клиа, когда прибежал встревоженный капрал Каллас.
— У соседей неприятности, господин. Мне кажется, тебе лучше спуститься.
Перед домом Адриэль собралась небольшая толпа. Сама кирнари Боктерсы стояла в дверях с несколькими своими родичами лицом к лицу с кирнари Хамана и Катме. Суровая Лхаар-а-Ириэль взирала на боктерсийцев с выражением праведного негодования на покрытом татуировками лице.
— Он никогда бы не скрылся, не сообщив об этом тебе! — говорил Назиен— и-Хари, обвиняюще тыча в Адриэль пальцем.
— Ты знаешь не хуже меня, что приговор об изгнании отрезал Серегила от клана и от семьи, — холодно ответила Адриэль. — Атуи не обязывает Боктерсу докладывать о его местопребывании. Даже будь это иначе, я ничего не могу сообщить тебе о том, куда и почему он отправился: мне это неизвестно. Клянусь в том светом Ауры!
— Вон волшебник! — крикнул кто-то из толпы, и недружелюбные взгляды собравшихся обратились на Теро.
— Где Серегил из Римини? — требовательно спросила Лхаар, и молодой волшебник заметил слабо светящееся облако магической силы, окутывающее женщину. Сердце Теро оборвалось: может быть, мысли Лхаар и не читала, но никакая восковая кукла не обманет эти острые глаза.
— Он покинул город, — неохотно ответил маг. — Куда он отправился, я не знаю. — Это в определенной мере было правдой: Серегил намеренно не сообщил ничего о своем маршруте.
— Почему они уехали? — обратился к Теро кирнари Акхенди, выходя вперед вместе со старейшинами Силмаи и Рабази. Теро внутренне содрогнулся: его уловки были теперь бесполезны. И как им всем удалось так быстро узнать об отъезде Серегила?
Маг оглядел толпу, высматривая знакомое лицо под рабазийским сенгаи. Ниала нигде не было видно.
— Я не могу тебе этого сказать, кирнари. Может быть, ситуация, в которой он оказался, была для Серегила тяжелее, чем понимал кто-нибудь из нас.
— Чепуха! — фыркнул Бритир. — Твоя царица и твоя принцесса обе поручились за него как за человека с сильным характером. Я и сам его таковым считаю. Он не убежал бы просто так! Ты должен держать ответ перед лиасидра. Я требую, чтобы ты немедленно вместе со всеми скаланцами явился на совет.