Луна предателя - Страница 97

Легко проведя пальцами по одному из синяков на груди Серегила, Лиал покачал головой.

— Это было бессмысленно, маленький братец. Тебе предстоят совсем другие дела.

Потом он сосредоточился на укусе дракона. Два ряда маленьких ранок у основания большого пальца — след челюстей дракона — все еще кровоточили. Руиауро достал откуда-то бутылочку с лиссиком и втер темную жидкость в кожу.

— Ты помнишь ту ночь, когда тебя приводили сюда? — спросил он, не поднимая глаз.

— Как я мог забыть! — прошептал Серегил.

— Ты знаешь, зачем ты был здесь?

— Чтобы меня судили. А потом изгнали. Лиал снова улыбнулся.

— Так вот, значит, как ты думал все эти годы…

— Ну так зачем?

— Чтобы исправить твою судьбу, маленький братец.

— Я не верю в судьбу.

— Ты полагаешь, это что-нибудь меняет?

Руиауро с веселой усмешкой взглянул на Серегила, и тот отшатнулся к стенке дхимы: глаза Лиала стали цвета червонного золота.

Перед Серегилом возник яркий образ: сияющие золотые глаза кхирбаи, глядящие на него из тьмы той ночью в Ашекских горах.

«Тебе многое предстоит сделать, сын Корита».

— Я брожу по берегам времени, — тихо сказал Серегилу Лиал. — Глядя на тебя, я вижу все твои рождения, все твои смерти, все труды, которые назначил тебе Светоносный. Но время — это танец, в котором много движений и много ошибок. Те из нас, которые видят это, должны иногда вмешиваться. Дваи Шоло был не твоим танцем. Я убедился в этом в ту ночь, когда тебя привели сюда, поэтому тебя и пощадили — для других деяний. Некоторые из них ты уже совершил.

Не в силах побороть горечь, Серегил спросил:

— Смерть Нисандера тоже была частью танца? Золотые глаза медленно моргнули.

— То, чего вы вместе добились, было частью танца. Твой друг танцевал охотно. Его кхи взмыло из-под твоего сломавшегося меча, как сокол. Он все еще танцует. Так же следует поступать и тебе.

Слезы затуманили взгляд Серегила. Он вытер их здоровой рукой и взглянул в глаза руиауро — снова голубые и полные озабоченности.

— Очень больно, маленький братец? — спросил Лиал и погладил Серегила по щеке.

— Теперь уже не особенно.

— Вот и хорошо. Не годится уродовать такие ловкие руки. — Руиауро откинулся к стене; его поднятая рука словно растворилась в воздухе, потом появилась снова и извлекла что-то из теней над головой; руиауро бросил это нечто Серегилу.

Тот поймал предмет и обнаружил, что сжимает в руке так хорошо знакомый стеклянный шар размером со сливу. Серегил видел в его темной слегка шершавой поверхности отражение собственного изумленного лица.

— Они не были черными, — прошептал он, держа шар на ладони.

— То был сон, — пожал плечами Лиал.

— Что это такое?

— Что это такое? — передразнил руиауро и бросил Серегилу еще два шара прежде, чем тот успел положить первый.

Серегил поймал второй, но упустил третий. Шар разбился рядом с его коленом, осыпав его червями. Серегил на мгновение замер, потом с отвращением принялся отряхиваться.

— Их еще много, — с усмешкой сообщил руиауро, бросая сразу несколько шаров.

Серегил сумел поймать пять, прежде чем один разбился. Из него вылетела пригоршня снежинок, засверкавших в воздухе, прежде чем растаять.

Серегил еле успел заметить это, как руиауро кинул ему очередные несколько шаров. Еще один разбился, выпустив на свободу ярко-зеленую бабочку

— обитательницу летних лугов в Боктерсе. Следующий разбившийся шар забрызгал Серегила темной загустевшей кровью с обломками костей. Все новые и новые стеклянные сферы вылетали из пальцев руиауро, пока Серегил не оказался завален ими.

— Действительно ловкие руки, раз поймали так много, — одобрительно заметил Лиал.

— Что это? — снова спросил Серегил; он не смел пошевелиться, боясь разбить лежащие вокруг шары.

— Они твои.

— Мои? Я никогда раньше их не видел.

— Они твои, — настаивал руиауро. — Теперь ты должен собрать их все и унести с собой. Давай, маленький братец, берись за дело.

То же чувство беспомощности, которое мучило его во сне, охватило Серегила.

— Я не могу. Их слишком много. По крайней мере позволь мне взять рубашку.

Лиал покачал головой.

— Поторопись. Тебе пора идти. Ты не сможешь выйти отсюда, если не заберешь их все.

На Серегила сквозь струи пара снова взглянули золотые глаза, и его охватил ужас.

Выпрямившись, насколько мог, в тесном пространстве, он попытался собрать шары, но они, как яйца, выскальзывали из его пальцев и разбивались, выплескивая гниль, благовония, звуки музыки, кусочки обугленных костей. Серегил не мог пошевелиться без того, чтобы не раздавить еще несколько; часть шаров укатилась в темноту, и Серегил их больше не видел.

— Это невозможно! — воскликнул Серегил. — И вовсе они не мои! Я не хочу их!

— Тогда тебе придется делать выбор, и скоро, — сказал ему Лиал; его голос был одновременно добрым и безжалостным. — За улыбками скрываются кинжалы.

Свет погас, погрузив Серегила в непроглядную тьму.

— За улыбками скрываются кинжалы, — снова раздался шепот Лиала — так близко, что Серегил подпрыгнул и вскинул руку. Рука не встретила ничего, кроме воздуха. Серегил помедлил мгновение, потом осторожно протянул руку снова.

Шары исчезли. Лиал исчез тоже.

Растерянный, сердитый, так ничего и не узнавший, Серегил пополз к двери, но не смог ее найти. Держась за стенку здоровой рукой, он несколько раз обошел тесное помещение и в конце концов сдался: двери не было.

Серегил вернулся на циновку и скорчился на ней, обхватив колени руками. Последние слова руиауро, странные стеклянные шары, которые преследовали теперь его и наяву, — за всем этим должно было скрываться нечто важное. Серегил нутром чувствовал, что так оно и есть, но да заберет его Билайри, если здесь можно уловить какой-то смысл!